Ночное Проишествие.

[Kat 20]

5.

Речь Странника была прервана Лизой, которая принесла на кухню свежеощипанную утку, и разделанного на несколько частей зайца. Через десять минут, по комнате, поплыли ароматы жаренного мяса.

- Николай, сходи в запасник, и принеси чеснока. – Голос женщины не терпел возражений. Мальчик вскочил, и побежал в темноту коридора, хотя видно было, что он просто заворожен рассказом Странника. Кот, лежавший в проеме ничуть не напугал мальчугана. Он ловко его перепрыгнул, и продолжил бег. Лиза взяла обоюдоострый нож, и принялась нарезать зелень. Делала она это необычно. Петрушка была разделана на два пучка, и положена по разные края разделочной доски. После этого обоюдоострый нож, к слову сказать, нож хороший, десантный, заплясал по обе ее стороны, постепенно нарезая пучки, в мелкое крошево. Удар шел сначала по одной стороне доски, потом, вывернув кисть, женщина ударяла второй острой гранью в другой пучок зелени. Делала Лиза это так профессионально, так быстро, и так красиво, что двое мужчин невольно залюбовались на это зрелище, и несколько секунд в комнате была слышна только барабанная дробь работающего ножа. Молчание прервал Василий.

- Так вот откуда все началось то – он задумчиво потер переносицу, и поднял глаза на фигуру в черном одеянии. - Слухи раньше ходили об этом, но все, какие то неправдивые. Поговаривали, что в радиусе трехсот километров от взрыва, не осталось ни одной живой души. Все будто выгорело. А ты говоришь, что это не так было.

Чужак молча протянул руки к капюшону, и рывком скинул его на плечи. На Василия смотрели грустные, но молодые еще глаза. Они, как то чужеродно смотрелись на загорелом лице, которое было сплошь покрыто бороздами от морщин.

– Правду люди говорят – грустно изрек Странник. - На поверхности выгорело все. Но остались в живых те, кто был в экранированных бункерах. И не только остались в живых, но и приобрели новые способности. Причем общей линии приобретения не прослеживается. У каждого появилось что то свое, личное, неповторимое. Уникальный дар получили все, кто был в пятисоткилометровой зоне. Но, как и все вокруг, ничего не дается просто так. Я видел женщину, которая могла смотреть сквозь стены. Но после каждого примененного ею рентгена, она понемногу теряла зрение. Когда я наткнулся на нее, то она уже мало что видела. Причем в обоих спектрах. Беспомощная, она на ощупь рылась в отбросах одного из селений. Я тогда еще был чувственен, и искал тех, кто был одарен, или скорее наказан. Местные жители указали место, где ее искать. Но я не думал, что настолько опоздал. Все же проявив милосердие, я накормил ее, и был удостоен истории ее жизни. Звали ее красивым, звонким именем Ярко. Но мне было позволено обращаться к ней по второму имени. Оно было мужское. Видимо, у них еще до рождения ребенка, родители готовили имя как мальчика, так и девочки. А когда узнавали кто родится, то первым в имени становилась доминанта по полу, а вторым оставалась противоположная часть. В семье ее могли называть как угодно. Но официально человека должны были называть длинным именем, состоящим из двух его коротких частей. Глядя на молодую еще женщину, я представил ее на приеме в Швейцарии, в вечернем платье, чуть оголяющем шикарные бедра, когда глядя ей вслед импозантные кавалеры шептали друг другу – Это та самая ЯркоСлава. Но те времена прошли. На улице шел дождь, и крупные капли, текли по ее лицу, размазывая пыль и грязь, и распрямляя все еще вьющиеся локоны. Она уже не видела дождь, она только его чувствовала. Просьба ее была тогда простой и ясной. Она рассказала про себя, и тихо, попросила смерти. Пока еще не наступили холода, и не убили ее. Пока еще она не лишилась рассудка, и не захлмордалась в помоях. Но она уже стала беспомощной. Ее дар, сделал из нее изгоя, позже лишил возможности искать пропитание. И несомненно к зиме она бы замерзла, без пищи, без одежды, и без убежища.

- Что ты сделал с ней – Голос Василия стал ниже, и даже немного охрип. Лиза, продолжала заниматься стряпней, как будто ее ничего не интересовало. Движения руки с ножом стали еще быстрее, и еще увереннее.

- Почему ты не спрашиваешь о моих чувствах? Почему ты интересуешься только действием? - Странник посмотрел в глаза Старику, и Василий увидел такой ледяной холод, что поспешил опустить голову.

- Я не хотел ее убивать. Я развернулся, и хотел уйти. Она крикнула вслед, что я трус, что дар – это зло, что ее глаза теперь ей не нужны. Обернувшись я увидел, как она разорвала себе ногтями веки, и засунув пальцы в глазницы, вырвала свои глаза наружу. Одно глазное яблоко она полностью отделила, и бросила его в моем направлении. Второй глаз лопнул, и повис над верхней губой, смачивая ее стекловидным телом. Она уже почти убила себя. Не осуждай меня старик, я совершил акт милосердия. Зайдя сзади, я одной рукой взял ее за плечо. Меч вошел в нее легко, и мягко. Сердце рассекло на две части. Она выгнулась назад, еще больше опрокидываясь на лезвие. Футболка, со смешным ежиком утыканным голубыми иголками набухла, и с треском разошлась, выпуская клинок наружу. Она еще раз дернулась, и обмякла. Я стоял над ее телом под проливным дождем, и смотрел, как лужа, в которой она лежала, становилась красной. И не мог понять, почему капли дождя текли по моим щекам, хотя я был в капюшоне. Потом я ушел. Девушка со звонким именем Ярко, дорого заплатила за свой дар видения.

- Что на счет тебя, и твоего дара? – Василий выдавил слова из пересохшего горла, и попытавшись глотнуть слюну раскашлялся.

- Я так же вынужден расплачиваться за дар – странник не успел закончить начатую фразу. Лиза метнула в него разделочный нож. Время неожиданно сжалось, в тугой, жесткий сгусток. Василий сидел каменным недвижимым изваянием. Огонь в печи едва колыхался, переливаясь дивными цветами. Нож летел медленно и лениво, поворачиваясь вокруг своей оси в свете огня. Даже тени замедлили свое движение. Единственные, кто остался в прежнем ритме – это были Чужак, и Лиза. Кот вялыми медленными движениями поднимался в изготовку для прыжка, но он входил в новый темп не так быстро, и поэтому не успевал. Лиза, метнув нож, прыгнула к коту. В ее вытянутой руке трезубцем сверкнула сервировочная вилка. Время скачком сжалось еще сильнее. Летящий нож практически повис в воздухе. Внезапно сверкнуло лезвие клинка, освобожденного из недр черного балахона, и описав полукруг, меч молниеносно ударил по ножу. Острое лезвие развернувшись, и набирая скорость полетело в сторону Лизы. Она это видела, но отреагировать просто не успевала. Нож был слишком быстр. Вращающееся лезвие на миг блеснуло в остекленевших глазах женщины, а потом клинок вошел ей в горло. Вошел с вращением, разорвав первые ткани. Хлынула струя крови, заливая красным, веселую голубую скатерть. Нож, продолжая вращение, разрубил позвоночный столб. Упершись в препятствие он развернулся на 90 градусов, и разрезав шею справа по дуге, вышел наружу. Странник стоял опустив руки и смотрел как голова Лизы, лишенная опоры позвоночника, заваливается набок. Шея слева оставалась целой, поэтому голова откинулась набок, и осталась висеть на лоскутах кожи. Из открывшейся горловой щели, вверх бил кровавый фонтан. Потолок сверху стал багровым. Лиза упала на колени. Ее тело билось в конвульсиях, и из за этого ее голова болталась, то уходя назад за спину, то перебрасываясь на грудь. Изо рта и ушей втекали струйки крови. Время постепенно вернулось в норму. Огонь вновь заплясал в печи, разноцветными языками. Василий ошарашено смотрел на то, что осталось от его жены. Кровь, с потолка крупными каплями спадала на пол. Фонтан из горла прекратился, и теперь выходил лишь толчками, в остатках конвульсий. Ноги Лизы мелко вибрировали. От этого носки ее туфель выбивали мелкую барабанную дробь по залитому полу. Из под платья растекалась лужа. Запахло экскрементами. Разрыв спинного мозга не просто разъединяет голову и тело. В момент разрыва, открываются сфинктеры, и организм выводит наружу шлаки. Выводит в последний раз. Кот стоял в метре, выгнув спину, и мелко дрожал. Он так же постепенно входил в ритм стандартного времени.

- Что это? Как это? Старик с ужасом смотрел на кровавую картину, возникшую перед ним через секунду после начала.

-Что ты сделал? Как ты мог? – Василий встал, и сжав кулаки бросился на чужака. Тот отступил на шаг назад, и повернулся. Старческий кулак ударил в стену бункера. Хрустнули кости. Чужак, закончив поворот, схватил старика за плечи, и силой усадил на пол. В это время из темноты коридора раздались детские шаги. Странник быстрым, мягким движением прыгнул к дверному проему, и закрыл ребенку дорогу на кухню.

- Коля – голос чужака был взволнованным. – Сейчас ты должен выйти на улицу, и ждать нас там. Не задавай вопросов. Я все объясню позже. Иди, быстро, и не оглядывайся. Ребенок мелко задрожал, но повиновался. Медленно развернулся, и на ватных ногах побрел к выходу. Чужак поспешил на кухню. И успел вовремя.